Отписка верхотурского воеводы Алексея Калитина в Сибирский приказ о волнениях крестъян Кунгурского уезда летом 1703 г. (начало)

Отписка верхотурского воеводы Алексея Калитина в Сибирский приказ о волнениях крестьян Кунгурского уезда летом 1703 г.

29 июля 1703 г.

Великому государю, царю и великому князю Петру Алексеевичю, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, холоп твой, Алексей Калитин, челом бьет.

В нынешнем, великий государь, 1703-м году по имянному твоему, великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, указу и по грамоте велено город Кунгур во всяких делех и зборех ведать в Сибирском приказе и для отпуску с железных заводов всяких припасов и для прииску руд и всякого исправления приписать к Верхотурью и во всяких делех велено ведать мне, холопу твоему.

И в нынешнем ж, государь, 1703-м году по твоему, великого государя, указу и по грамоте и по наказу из Сибирского приказу послан на Кунгур перепищик тюменской сын боярской Иван Текутьев для переписки города Кунгура и посадцких и уездных крестьян и всяких чинов людей.

Да по твоему ж, великого государя, указу послал я, холоп твой, с Верхотурья на Кунгур для прииску всяких руд верхотурского сына боярского Михайла Протопопова и велел ему, Михайлу, на Кунгуре к той рудной копке работных людей имать из земской избы. И он, Михайло, писал ко мне, холопу твоему, с Кунгура на Верхотурье, что он в Кунгурском уезде на старом медной руды прииске, что приискали кунгурской стрелец Иван Мазжегоров с товарыщи, в дву местех, руду медную копать почал на речках на Быму да на Турне, а работных де людей ему, Михайлу, к той рудной копке на Кунгуре из земской избы дают малое число.

И нынешняго ж 1703-го году, маия в 15 день писал ко мне с Кунгура на Верхотурье перепищик Иван Текутьев: по твоему ж, великого государя, указу и по наказу из Сибирского приказу велено ему быть на Кунгуре для переписки города и кунгурских посадцких и уездных всяких чинов людей. И велено де ему взять на Кунгуре в приказной и в земской и в таможенной избах у бурмистров для счету всяких доходов и для переписки с писцовых и с переписных и с окладных книг списки за руками, и твоей, великого государя, казны, что у него в зборе, досмотреть и записать в книги имянно. И против твоего, великого государя, указу Кунгурского города бурмистом Евтефею Веселкову, Василью Лесникову [1] да таможенным бурмистом Якову Резанову, Ивану Подоскину с ларешными и с рядовыми целовальники и иным многим градцким людям по многие дни указ великого государя он, Иван, объявлял, чтоб они, бурмисты и з градцкими и уездными людьми, были послушны. И они, земских дел и таможенные бурмисты с ларешными и с целовальники, по многим ево, ивановым, посылкам с тех вышеписанных книг списков и ведомости к переписному делу ему, Ивану, на съезжей двор не отдали и во всем против твоего, великого государя, указу учинились непослушны, и за тем твоим, великого государя, делом и переписному делу учинили остановку. И против тех их, Ивана Текутьева и Михайла Протопопова, отписок, видя их, кунгурцов, что они против твоего, великого государя, указу [чинят] непослушание и противности, я, холоп твой, для всякого управления поехал на Кунгур нынешняго 1703-го году июня 10-го числа и был для строения и досмотру твоих, великого государя, новых Алапаевских железных заводов, и где быть на тех заводах молотовым и домнам и плотине. И тех мест, я холоп твой, досматривал и, осмотря того места, где и чему быть пристойно, месте изготовил и на строение всякой лес по осмотру в готовости. А плотина делать не зачета для того, что плотинного мастера не было.

Да писали ко мне, холопу твоему, ис Тобольска ближние боярин и воевода князь Михайло Яковлевич, стольник князь Алексей Михайлович Черкаские, что присылали они на Федьковские железные заводы смотреть вертильны, что водою сверлят пушки, и чтоб такую ж вертильну зделать на Каменских заводах. И Акинфей Никитин сын Демидова присыльных от них людей в вертильну не пустил и вертильну от них запер и ничего им не показал.

И я, холоп твой, посылал к нему, Акинфею, с Верхотурья память: которые люди присланы были на Федьковские заводы ис Тобольска от ближних боярина и воевод князя Михайла Яковлевича, стольника князя Алексея Михайловича Черкаских для смотрения той вертильны, чтоб он, Акинфей, показал и обрезные колеса, чем обрезывают у пушек дулы, велел зделать на заводах мастерам или бы дал ис своей вертильны колесо для того, что есть у него в лишке.

Да в нынешнем, государь, 1703-м году июня в 12 день писали ж ко мне ис Тобольска боярин и воеводы князь Михайло Яковлевич, стольник князь Алексей Михайлович Черкаские другую отписку, чтоб присланным от них людем на Невьянские и Федьковские заводи для смотрения вертильны он, Акинфей, пустил, а против моей памяти обрезных колес им не дал и кузнецом зделать не велел. Да у него ж, Акинфея, велено взять скаска за рукою, что молотовым мастером, как делают к доменной печи и к угольному зжению лопатки, куют дощатое и к укладному делу в жатое железо, и за ту работу по чему им дается твоего, великого государя, жалованья поденного корму с пуда указное и что лишку в той работе перед полосным железом, что куют, и с чюгуну работником и молотовым мастером и их подмастером и работным людем, которым по твоему, великого государя, указу учинены годовые оклады и с пуда указное хлебное жалованье дается, и буде дается по скольку чети или пудов, и он, Акинфей, такой против отписки скаски не дал. А по твоему, великого государя, указу верхотурских слобод крестьяня на Федьковские завода ему, Акинфею, указное число дрова вырубили и поставили все, а он, Акинфей, им, крестьяном, за те дрова денег не додал четырехсот пятидесяти рублев семнадцати алтын.

Да по твоему ж, великого государя, указу посылал я, холоп твой, к нему ж, Акинфею, две памяти, чтоб против твоего, великого государя, указу на новые Алапаевские заводы, что пока добиться железа и иных всяких снастей, присылал и зделал бы две молотовые, два молота, две наковальни и к дву домнам два порога и к молотовым, что понадобится, и под валы чюгунных подушек и в валы щипы и мехам подъемные крюки. И он, Акинфей, против тех, вышеписанных памятей, ничего не зделал и тем твоим, великого государя, новым Алапаевским железным заводам во веем учинил остановку [2]. А с тех Алапаевских железных заводов на прежние Федьковские железные заводы приехал я, холоп твой, июня 17-го числа, и на тех Федьковских заводах волею божиею июня 19-го числа плотину большою водою промыло, и домну и молотовые потопило, и те заводы остановились вышеписанного ж числа, и с тех заводов поехал на Кунгур. И, едучи дорогою, проехав черемиские деревни Карши, в Кунгурском уезде, выше села Златоустовского Ключей, за рекою Иргиною, под Городищем нашел я, холоп твой, серной ключ, бежит из каменной горы, и сок садится по кочкам в болоте.

А на Кунгур приехал я, холоп твой, июля 2-го числа и у кунгурских земских бурмистов у Ефтифея Веселкова, у Василья Андреева и у таможенных бурмистов у Якова Резанова с товарыщи всяким твоим, великого государя, денежным зборам приходные и расходные и переписные книги у них взял июля в 4 день и отдал те книги перепищику Ивану Текутьеву.

И того ж вышеписанного числа на Кунгуре у таможенного и кружечных дворов бурмиста нынешняго 1703-го году у Якова Резанова с товарыщи твою, великого государя, казну я, холоп твой, досматривал. А по досмотру моему у него, Якова с товарыщи, в зборе твоей, великого государя, таможенной и кабатцкой казны налицо девятьсот восемьдесят пять рублев, а в другой ряд досматривал твоей, великого государя, казны я, холоп твой, июля в 14 день, и у него ж, Якова с товарыщи, а по осмотру моему в зборе твоей, великого государя, казны тысяча двести шездесят рублев по вышеписанное число. А записных книг против твоего, великого государя, указу, что велено записывать по вся дни винную ведерную и кружечную продажу, я, холоп твой, у них, Якова с товарыщи, спрашивал, и у него, Якова с товарыщи, против твоего, великого государя, указу записных книг винной повсядневной продажи нет.

Июля в 20 день послал я, холоп твой, с памятью за рукою своею к нему, Якову с товарыщи, тетрати и велел в те заручные тетрати винную повсядневную ведерную и кружечную продажу записывать имянно. А питейной твоей, великого государя, винной казны у него, Якова, я, холоп твой, досматривал, а по досмотру моему у него, Якова с товарыщи, опрочь розсылки в Кунгурский уезд в села и в деревни, тритцать бочек. Да тут же я, холоп твой, в подвале нашел старого вина в бочках прошлого 1700-го году подряду прошлого ж кунгурского земских дел бурмиста Власа Рудакова, а по скаскам прежних таможенных бурмистов прошлого 1700-го году Ивана Головина да 1701-го году Василья Одинцова, что то вино плохо, а того де вина тысяча шестьсот ведер с четвертью, а подрятчиком он, Иван Головин, платил за то вино по тритцати алтын по две деньги за ведро. И то вино у него, Ивана Головина, от ево году от винной продажи осталось в остатке, а Василей Одинцов того вина не принял, и стояло то вино за их замками и печатьми, а он, Василей Одинцов, сказал, что то вино против твоего, великого государя, указу вполы не выгорает, и о том он писал к тебе, великому государю, к Москве в Ратушу. И из Ратуши на Кунгур к мирским людем прислана память, велено то вино одобрить, и кунгурские мирские люди то вино не одобрили.

И видя, я, холоп твой, такое их, кунгурцев, к тебе, великому государю, нерадение и твоей, великого государя, казне утрату, велел то вино перемерить, а по мере явилось того вина тысяча двести два ведра, и слито то вино в тритцати в четырех бочках. А против вышеписанной их прошлых таможенных бурмистов скаски по мере того вина не явилось трехсот девяноста осми ведр с четвертью. И о том осталом вине послал я, холоп твой, к таможенному бурмисту нынешняго 1703-го году Якову Резанову с товарыщи память, чтоб то вино принять у прежних бурмистов у Ивана Головина и у Василья Одинцова и продавать против подрядной цены вдвое, чтоб впредь их нерадением то вино напрасно не пропало и твоей, великого государя, казны и утери и утраты не было. И тому вину я, холоп твой, чинил опыта при себе, велел жечь, а по опыту то вино вполы не выгорает, только выгорает четверть. И он, Яков Резанов, то вино принял и стал продавать июля с 20-го числа по дватцати по шти алтын по четыре деньги ведро.

А у прошлых таможенных бурмистов 1700-го году у Ивана Головина, у Василья Одинцова просил скаски, что у них недобору против прошлого таможенного и кабатцкого голови 206-го [года] Андрея Чердннпова с товарыщи, которой был на Кунгуре головою в то время как я, холоп твой, был на Кунгуре воеводою. И они, Иван Головин и Василий Одинцов, оказали, что де у них недобору против прошлого, 206-го [года], того они сказать не упомнят, ведом де тот их недобор на Москве в Ратуше. А при моем, холопа твоего, седенья, как я был на Кунгуре воеводою, собрано таможенной и кабатцкой казны в прошлом, в 206-м года четыре тысячи тритцать один рубль одиннатцать алтын пять денег, а прошлого, 1702-го [года] у таможенного и кружечных дворов у бурмистра у Ивана Подоскина с товарыщи твою, великого государя, таможенную и кабатцкую казну я, холоп твой, досматривал же, а по досмотру у него, Ивана Подоскина с товарыщи, в зборе твоей, великого государя, казны налицо восемьсот рублев, да в отсылке он, Иван, оказал к Москве в Ратуше две тысячи восемьсот пять рублев. Да по твоему ж, великого государя, указу отослал он, Иван, на Вятку к медному к рудному делу пятьдесят рублев, да на таможенном ж бурмистре на Якове Резанове взято твоей, великого государя, казны за вино и за хлеб сто восемьдесят рублев.

Июля в 4 день поехал я, холоп твой, с Кунгура в Кунгурской уезд на Турку и на Бым для досмотру на тех местех медной руды и вновь для прииску руд. И на Турке и на Бьшу речках накопано медной руды тысяча пуд, и тое медную руду я, холоп твой, с Турки и з Быму перевез в город и положил в онбары до твоего, великого государя, указу. И на Кунгуре плавильных мастеров нет. А по справке на Кунгуре в земской избе издержано на копку вышеписанной медной руды и на всякие расходы девяносто один рубль.

Июля в 10 день явились ко мне, холопу твоему, на Кунгуре Кунгурского уезду Карьевской четверти три тотарина: Немчинко Чеклов, Марзанай Туганов и Багул Багеев и принесли медную руду, а сказали, что нашли в Кунгурском уезде на речке Бырме в дву местех. А тотарин Багул Багеев оказал, что де нашел он тое медную руду на речке Бырме, в Лисьем Гнезде, ниже прииску тотарина Немчина Чеклова с товарыщем версты з две.

Июля в 11 день приехали на Кунгур с Москвы плотинной мастер Елфим Григорьев да с ним два человека плотников и подали мне, холопу твоему, твою, великого государя, грамоту, что им велено быть у плотинного дела на твоих, великого государя, новых Алапаевских заводах.

Да июля ж в 12 день приехали на Кунгур от Соли Камской иноземцы, которые присланы по твоему, великого государя, указу к Соли Камской для прииску медной руды: Иван Фридринбрам, Михайло Лант, Павел Присщен, уведая, что я, холоп твой, на Кунгуре для досмотру в Кунгурском уезде медных руд. И июля в 14 день отпустил я, холоп твой, с Кунгура в Сибирь плотинного мастера Елфима Григорьева и плотников, дал им подводы, на твои, великого государя, новью Алапаевские заводи для плотинного дела, а для провожания послал с ним верхотурского неверстанного сына боярского Ивана Загурского да верхотурских беломесных казаков Онтона Матафонова да Ивана Игоню.

Да того же вышеписанного числа кунгурец, посадцкой человек Михайло Загайнов извещал мне, холопу твоему, что есть серы горючей сок в Кунгурском уезде, в деревне Крохалеве на речке Мазуевке, на мельнишном пруду у крестьянина Михайла Старпова. Да Кунгурского уезду деревни Бреховы крестьянин Елфим Балиевской извещал, что де есть серной руды сок на речке Сыре. И я, холоп твой, того ж вышеписанного числа послал на речку Мазуевку для досмотру и збору того серного соку кунгурцов посадцких людей Михайла Калашникова, Ивана Фролова, да площадного подъячего Наума Пестерева, да стрельца Ивана Коровникова и велел им тот мельнишной пруд спустить и, что явится того серного соку, привесть к себе на Кунгур в город, а деревни Бреховы крестьянина Елфима Балиевского для сыску того серного соку против ево, Елфимова, извету на тое речку Сыру я, холоп твой, посылал ево ж, Елфима, и, что явится того серного соку опит, велел привесть на Кунгур в город.

А на серной ключ, что, едучи из Сибири на Кунгур, нашел я, холоп твой, в Кунгурском уезде выше села Златоустовского, Ключи тож, за речкою Иргиною под Городищем, поспал я, холоп твой, того ж вышеписанного числа кунгурского площадного подьячего Семена Черепахина да верхотурского плотника, которого взял я, холоп твой, с Верхотурья для твоих, великого государя, всяких дел, Трофима Серебреникова, да верхотурского казака Тараса Комарова [3], да кунгурского стрельца Софона Проконьева, дав им твои, великого государя, железные снасти, ломы и керки, и у того серного ключа велел я, холоп твой, зделать четыре ларя, скрос которые лари ис того серного ключа воде итти, а в те лари сере садиться.

И того же вышеписанного числа поехал я, холоп твой, с вышеписанными иноземцы на речки на Турку и на Бым и на Бырму для досмотру той вышеписанной медной руды я, холоп твой, досматривал, и по признакам той медной руды на речке Бырме в горах много, и той новосысканной медной руды послал я, холоп твой, к тебе, великому государю, к Москве.

А что преж меня, холопа твоего, сыскана медная руда на речках на Быму и на Турке, и той медной руды к тебе, великому государю, к Москве в Сибирской приказ послал я, холоп твой, с Верхотурья верхотурских пеших казаков с сотником с Офонасьем Прянишниковым. И на тех прежних и новосысканной медной руды местех велел я, холоп твой, земли из гор отваливать по сту сажен, а на ту работу нарядил я, холоп твой, кунгурских посадцких людей и крестьян, которые в близости к городу живут по Ирене и по Шакве и по Бабке рекам, и на грязных местах, и через речки, и через болоты к тем медным рудным местам зделаны мосты. И градцкие посадцкие люди и ближние вышеписанные крестьяня тое работу, что на них по розвыткам положено, работали и ни в чем не ослушивались.

А которые де, государь, Кунгурского уезду крестьяня живут от города верстах в сороки и больши, Торговишского острошку да села Преображенского Сокольих гор, да села Никольского Медянки, и те крестьяня твоему, великого государя, указу чинятся ослушны, работать не хотят и присланных от меня, которые посланы были на серной ключ для дела ларей площадного подьячего Семена Черепахина и верхотурского плотника Трофима Серебряникова и верхотурского казака Тараса Комарова и кунгурского стрельца Софона Прокопьева, собрався многолюдством, они, Торговишского острожку и Сокольих гор крестьяня Овдей Пигилев з детьми и с товарыщи, да деревни Осницовы крестьяня Филат Гасников з братом, да Макар Кайсаров с товарыщи, у того серного ключа били насмерть и у подьячего Семена руку переломили и твои, великого государя, железные снасти, которые с ними посланы, ломы и керки и у верхотурских казаков оружей и пищали отняли и ограбили, и держали их связанных за караулом, и спрашивали у них, что я, холоп твой, в городе ли или в отъезде. И они им оказали, что в городе меня, холопа твоего, нет, поехал для сыску медной руды. И плотинного мастера Елфима Григорьева остановили и которые с ними для провожанья посланы  верхотурского неверстанного сына боярского Ивана Загурского били и голову испроломали, да верхотурского казака Прокопья Каргаполова били ж, и их ограбили ж, и оружье все и деньги, жалованье поотнимали.

А то собрание у них, Торговишских и Сокольих гор у крестьян, было для того, что они хотели убить меня, холопа твоего, до смерти и чаяли, что приехал к тому серному ключю я, холоп твой, для серы. А что послан был для серного соку крестьянин Елфим Балиевской, и они, вышеписанные крестьяня, до того серного соку ево, Елфима, не допустили и, пришед ко двору, к дому ево многолюдством, и двор ево и всякие пожитки пограбили, и жену ево и детей били дубьем насмерть, а жену ево покололи в груди, а у снохи ево переломили руку.

А он, Елфим, убоясь от них смертного убивства, ушел в город, и в городе и бой, и раны, и грабеж записал и извещал, что собрались многолюдством Торговишского острошку и села Преображенского Сокольих гор крестьяня с оружьем неведомо для какова вымыслу. А которые посланы были с Кунгура Михайло Калашников с товарыщи в деревню Крохалеву на речку Мазуевку для збору серного соку и для спуску мельнишного пруда крестьянина Михайла Старпова, хозяин того пруда Михайло Старцов з детьми, пришед на пруд с луком и стрелами, и хотел по их стрелять, и приезжали к нему, Михайлу Старпову, многие люди. И сведав они, Михайло Калашников, что у них, крестьян, многое собрание, убоясь себе смертного убойства, взяв с собою того серного соку малое число, и приехали в город, и тот серной сок подали мне, холопу твоему, и тот серной сок послал я, холоп твой, к тебе, великому государю, к Москве в Сибирской приказ.

А крестьяня Торговишского острошку и села Преображенского с Сокольих гор, да села Никольского Медянки, собрався многолюдством с оружьем и уведав, что меня, холопа твоего, в городе нет, поехал для осмотру медной руды с вышеписаными иноземцы, и они, крестьяня, промеж собою такой злой совет положили, что, пришедши им в город, засестъ и сибирских служилых людей, перевязав, и побросать в тюрьму, и в городе твою, великого государя, казну, оружье, пушки и мушкеты, и порох, и свинец, и пушечные ядра, и мушкетные пули взять хотели, и половина из них, крестьян, хотели оставить в городе, а другая половина с оружьем хотели итти ко мне, холопу твоему, к рудным горам или, где изойдут, убить до смерти.

А я, холоп твой, с тех рудных мест заехал в город до их, крестьянского, приезду за четверть часа. А вышеписанных твоих, великого государя, людей бой и раны, и грабеж, и отъем твоему, великого государя, оружью и железным снастям, и то все писано в подлинном деле. И как я, холоп твой, приехал в город и смотря записки тех вышеписанных людей бою и грабежу, и в тож время пришел ко мне, холопу твоему, в город, на съезжей двор кунгурец посадцкой человек Трофим Иванов извещал: приезжал де кунгурской крестьянин на лошаде с луком и со стрелами и спрашивал у него, Трофима, про меня, холопа твоего, что я, холоп твой, от медной руды в город приехал ли, и он де ему оказал, что я, холоп твой, в городе, и тот де крестьянин, спрашивавший у него, Трофима, побежал за город к зборным людем, которые, пришед, стоят под городом многолюдством.

И по тому извету посылал я, холоп твой, на земляной город для досмотру их, зборных людей, верхотурских пеших казаков пятидесятника Андрея Прянишникова. А по смете ево, Андреевой, явилось под городом с ружьем людей сот с семь и больши [4]. А на дороге ему, Андрею, сказывали градцкие люди и уездные крестьяня: пришли де под город с ружьем Кунгурского уезда крестьяня и идут де они в город убить меня, холопа твоего, и вcех при мне будущих людей. И я, холоп твой, для того их собранья собрався с перепищиком Иваном Текутьевым и с приезжими иноземцы Яном Федоровым Блия, с Михайлом с Михайловым Лантом, с Павлом Павловым, которые приезжали на Кунгур для смотрения рудных дел, и, взяв верхотурских детей боярских и казаков, которые со мною, холопом твоим, с Верхотурья для всякого опасения, и кунгурских служилых людей, на земляной город выходил и к ним, крестьяном, посылал я, холоп твой, кунгурских бурмистров Евтефея Веселкова да земских дел бурмистра ж Василья Андреева, да земских дел старосту Елисея Степанова Ребухина, посадцких людей Фрола Шавкунова, Василья Одинцова с товарыщи и велел им я, холоп твой, их спросить, для чего они в таком многом собрании с ружьем к городу пришли и для какова вымыслу. И они, бурмистры, с вышеписанными людьми, пришед ко мне, холопу твоему, сказали: есть де им дело крестьяном до меня, холопа твоего, идут де они ко мне все головами смотреть государевых указов, по какому де указу я, холоп твой, городом владею и их, бурмистров и посадцких людей, ведаю. И после того они, крестьяня, из лесу к городу выходили многие и подходили ближе к городу.

И к ним, крестьяном, посылал я, холоп [твой], перепищика Ивана Текутьева с верхотурским пятидесятником Андреем Прянишниковым с товарыщи и з градцкими людьми и велел им, крестьяном, говорить, чтоб они ближе к городу с таким многим собранием и с оружием не ходили, а буде близ к городу пойдут, и я, холоп твой, велел по них палить из оружья, ис пушек для того, что они идут многим собранием, с оружьем, с воровским вымыслом, чтоб меня, холопа твоего, убить до смерти, для того, которые посланы были к ним, крестьяном от меня, холопа твоего, посыльщики в села и в деревни для твоего, государева, дела с указы и для прииску серы, и они всех их побили и грабили, и твое, государево, денежное жалованье и оружье отнимали, и я, холоп твой, от таких воров опасса. И в тож, государь, время от их многаго собрания подошли к Ивану Текутьеву десять человек, ис тех людей и взял он, Иван, дву человек: Преображенского села Сокольих гор крестьян Овдея Пигилева да Никольского села деревни Черемиской Тихана Печерских и привел ко мне, холопу твоему [5]. А как он, Иван, их, крестьян, повел ко мне, холопу твоему, и они в то время, крестьяне, в своем собрании закрычали разными ясаками и к городу напускали. И я, холоп твой, видя их к городу напуск, из земляного города с роскату из пушек по них палить велел и до города их не допустил. И они, крестьяне, от города отошли прочь с версту, огни расклали и по дорогам караулы отъезжие они, крестьяне, поставили. И я, холоп твой, тое ночи собрався в малой город со всеми служилыми людьми и розоставя я, холоп твой, по башням и по городу, и по валу земляному караулы, и был я, холоп твой, от них, крестьян, в великом опасенье. А взятые от них, крестьян, Овдей Пигилев с товарыщем роспрашиван и пытан.

А с пыток они, Овдей с товарыщем, винились: приходили де они, крестьяне Преображенского села с Сокольих гор, с общаго совету с крестьянами ж Торговишского ж острошку и Никольского села Медянки, и деревень Осинцовы и Мазуевки, и Златоустовского села под город с ружьем, приходили для того, чтоб мне, холопу твоему, от воеводства отказать и з города сослать. А буде я, холоп твой, по их крестьянскому отказу з города не поеду, и им, крестьянам, убить меня, холопа твоего, до смерти. А в совете были и к городу с ружьем для убивства меня, холопа твоего, приходили крестьяне Преображенского села Сокольих гор, да Никольского села Медянки и Торговишского острошку, и деревень Осинцовы и Бреховы. А буде меня, холопа твоего, они, крестьяня, в городе не застанут, и им бы, крестьяном, в город приехав и побрав твое государево ружье,  пушки, и порох, и свинец, и половине им, крестьяном, остаться в городе, а другой итти на заводы к рудным горам, или где меня, холопа твоего, изъехав, убить хотели. Да он де, Овдей, в роспросе сказал: к зятю Елфима Болиевского крестьянину Якову Кобелеву во двор ходить он крестьяном, Овдей, велел Сокольих гор крестьянину ж Карпу Вахрушеву по мирскому веленью для того, что искали они, крестьяне, убить крестьянина ж Златоустовского села Елфима Болиевского за то, что он объявил и сказывал про серной сок, а был у них совет, тех вышеписанных сел у крестьян, на меня, холопа твоего, про убивство до приходу их к городу за неделю.

А товарыщ ево, Овдеев, в роспросе и с пытки сказал Никольского села Медянки крестьянин Тихон Печерских: в июле месяце, в розных числех, мыслили де они, крестьяне, того Никольского села Медянки собча Сокольих гор с крестьяны и с Торговишского острошку, чтоб им меня, холопа твоего, дождався у серного ключа, и чинить со мною, холопом [твоим], противность и драка. А приходило де их с оружьем под город Никольского села человек с тритцать и больши, а Медянского села и Торговишского острошку и Сокольих гор было ж многое число, а сколько числом, того он, Тихон, не знает.

Июля в 18 день поутру тех же вышеписанных сел крестьяня вышли ис станов своих из лесов с великим собранием и, пришед с оружьем с пищальми и с луки, и с копьи, и с косами, и стали под город в ближних местех, чтоб им свое прежнее злое намерение исполнить. И я, холоп твой, им из землянова города с вышеписанными служилыми людьми, и с приезжими иноземцы, с Яном Федоровым с товарыщи, против их противности на вал выходил к проезжей башне с оружьем, чтоб им, крестьяном, злое намерение возбранить и в город их не пропустить, чтоб они не учинили какова зла.

И того ж числа посылал я, холоп твой, к ним, крестьяном, для уговору с Кунгурского города Богоявленской церкви протопопа Ивана Онтонова да попа Алексея Евсеева, чтоб они, крестьяне, от города отступили и пошли б в домы свои, да градцкого бурмистра Евтифея Веселкова, посадцких людей Фрола Шавкунова, Василья Одинцова с ымянным с твоим, великого государя, указом, каков к ним прислан из Сибирского приказу: велено город Кунгур во всяких делех для умножения железных заводов, для искания медных руд и серн, и селитры ведать в Сибирском приказе я приписать ево к Верхотурью, и с Москвы из Ратуши послана к ним на Кунгур послушная память, что велено им послушным быть во всех делех мне, холопу твоему. А бурмистр Евтифей с товарыщи мне, холопу твоему, оказали: указы твои, великого государя, им, крестьяном, они, бурмистры с товарыщи, вычитали и им говорили, что они, градцкие жители и уездные люди сел по Сылве и по Ирене, государеву указу послушны и меня, холопа твоего, слушают, и на твою государеву работу на рудокопные в четыре места работать ходят, а что они противятца твоему, великого государя, указу со многим собранием пришли к городу, и тем они злое свое намерение отставили и пошли б в домы свои, а были б по твоему, государеву, указу мне, холопу твоему, послушны. И они, крестьяня, после того стояли долгое время и отошли прочь от города полверсты, а по дорогам поставлены были караулы, а после обеда пошли они, крестьяня, многолюдством для собрания в село Орду.

И того ж, государь, числа взяты под городом два человека: Веденского села деревни Бреховы крестьянин Дементей Иванов да того же вышеписанного села товарыщ ево, Дементьев, деревни Суксунской крестьянин Василей Офонасьев. И они, государь, вышеписанные крестьяня, роспрашиваны, а в роспросе, государь, оказали: шли де Торговишского острошку и села Преображенского Сокольих гор и Никольского села Медянки крестьяня в город для того, чтоб им воеводе от воеводства отказать, а буде в городе нет, и им в городе засесть. А приходило их, крестьян, под город сот шесть и больши, а их де, Дементья и Василья, взяли тех вышеписанных сел крестьяня поневоле, так же и многих крестьян, бивши, брали под город для того злого своего намерения, чтоб меня, холопа твоего, убить со всеми служилыми людьми. А били де они, крестьяня, плетьми деревни Советной крестьянина Тимофея Кикия.

Того же числа приводной крестьянин Авдей Пигилев в другой ряд роспрашиван и пытан, а с пытки говорил: был де у них, крестьян, совет и такое намерение, чтоб им без меня, холопа твоего, в город засесть, а меня, холопа твоего, убить до смерти. Да того же, государь, числа товарыщ ево, Авдеев, роспрашиван и пытан, а с пытки говорил: был де у них, крестьян, вымысел, что мне, холопу твоему, от воеводства отказать, а как я, холоп твой, ездил к рудным горам, и без меня де, холопа твоего, они, крестьяня, в город засесть хотели, а ево де, Тихона, взяли они, крестьяня, поневоле, сильно избивши, велели под город с ружьем итти, також де иные крестьяня были под городом поневоле ж. А иные их, государь, речи писаны в подлинном деле в розпросех их июля в 22 день.

И по тем вышеписанным изветам разных чинов людей посылал я, холоп твой, с Кунгура для проведыванья верхотурских беломесных казаков: пятидесятника Сергея Байбородина, казаков Федора Ортемьева, да кунгурских пушкаря Исака Киселева, стрельца Козьму Баендина с товарыщи, для проведыванья крестьян, нет ли у них какова собрания и по дорогам многолюдственных людей в скопе. И того ж числа, приехав они, Сергей с товарыщи, на Кунгур, и оказали мне, холопу твоему: наехали де, они, Сергей, в поле Ильинского села с Орды деревни Рубежа крестьян Илью Зобниных с товарыщи и спрашивал де ево, Илью, вышеписанной кунгурской пушкарь Исак Киселев, для какова де совету съезжаются крестьяне в Ильинское село на Орду многим собраньем с оружьем и для чего у них, крестьян, в поле и по дорогам караулы поставлены. И он, Илья, ему говорил: совет де у них, крестьян, в Ильинском селе на Орду был, а какой у них был збор и о чем советовали, того он, Илья, ему, Исаку, не сказал. И они де ево, Илью, почели имать, чтоб ево поймать и привесть ко мне, холопу твоему, для подлинного допросу на Кунгур. И он, Илья, на поимке подсек у беломесного казака у Федора Ортемьева косою ногу да две лошади поранены, подсек ноги, и набежав для поимки пушкарь Исак и иные товарыщи ево, служилые люди, к той поимке, и неведомо кто из лука ево ранил в дву местех, и он, Илья, подсек ево, Исака, косой по брюху, и вывалились у него черева, и он, пушкарь, Исак Киселев, и крестьянин Илья Зобниных, оба привезены в город; того ж числа оба умерли.

И того ж, государь, числа вышеписанной крестьянин Овдей Пигилев роспрашиван, а в роспросе оказал: совет де у них, крестьян, и скоп Торговишского острошку и сел Преображенского Сокольих гор да Никольского Медянки и деревни Осинцовы у всех крестьян был, чтоб мне, холопу твоему, от воеводства отказать, и з города сослать, а буде я, холоп твой, по их крестьянскому отказу з города не поеду с сибирскими и кунгурскими служилыми людьми, а которые, государь, крестьяне под город приходили для моего, холопа твоего, убойства, и то де у него, Овдея, оказано в прежних ево роспросех имяны. А буде меня, холопа твоего, в городе не застанут, и им бы, государь, в город приехав и побрав твое государево оружье, пушки и порох, и свинец, и половину людей оставить в городе, а другой итти на заводы или, где меня, холопа твоего, изъехав, тут и убить до смерти. А какие, государь, речи он, Овдей, в роспросе сказал, и то, государь, писано в подлинном деле имянно.

Комментарии
1. В отдельных случаях В.Лесников именуется В. Андреевым и В. Веселковым (см. док. № 5).
2. В 1703 г. верхотурская администрация и Акинфий Демидов находились в неприязненных отношениях, причиной которых был отказ Демидовых принять от верхотурского воеводы “отдаточные” книги крестьян, приписанных к заводам. (см. Б. Б. Кафенгауз. “История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв.”. т. I, М.-Л., 1949).
3. В других документах он назван Тарасом Комаевым. Здесь и далее разночтения имен, фамилии и названий населенных пунктов соответствуют подлиннику.
4. Определить с достаточной точностью количество крестьян, осадивших город, не представляется возможным. Приводимые в источниках данные довольно разноречивы. Кроме названной здесь цифры (свыше 700 чел.), публикуемый документ упоминает 600 и больше человек (стр. 163), встречается также цифра 1000 чел. (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, кн. 1481, л. 134 об.), а в записках В.Крамаренкова даже упомянуты “многие тысячи” (см. А. Шебалов. Ук. соч., стр. 100). Впрочем, последнее свидетельство едва ли соответствовало действительности.
5. Как признался сам И.Текутьев, он “...не доехав... до их станиц сажен за пятьдесят, и из них к себе призывал лютчих людей” якобы для переговоров. Когда к нему подъехали несколько человек, Текутьев, заведя разговор, тем временем напал со своими людьми на крестьянских посланцев и захватил А.Пигилева с Т. Печерских. Таким образом, лишь вероломством ему удалось достигнуть своей цели (см. док. № 9).

Текст воспроизведен по изданию: О кунгурском восстании 1703 г. // Исторический архив, № 4. 1955