Кунгурский монах Никон

В книге «Несвятые святые» архимандрита Тихона, может, могла быть еще одна главка - про самого старого монаха на пермской земле - 100-летнего отца Никона из Кунгура.
- Он у нас как настоящая легенда - пережил царские времена, революцию, войну, перестройку, - рассказывают о старце местные. - Трудно встретить таких же чистых и честных людей, как наш дедушка. Конечно же, только Бог рассудит, угодил ли ему Никон своей жизнью, но по человеческому суду он пример для всех. В Кунгуре его считают живым святым.

Дорогу к дому монаха нам показали местные. Честно говоря, во двор мы заходили, робея и теряясь, как начать разговор с почтенным старцем. Живет отец Никон очень скромно - занимает четвертинку старенького дома. В другой части - соседи.
- Как ветерану войны ему выделили благоустроенную квартиру, но здесь ему нравится больше - поближе к храму, - объясняют нам кунгуряки. - Он хоть и монах, но в монастыре не жил ни дня. Так уж сложилось.

Отец Никон, спустившись по шаткой лестнице, сам открыл нам дверь, сразу понял, кто мы, и проводил в единственную, совсем крохотную комнатку. На стенах повсюду иконы, на столе - церковные книги. В воздухе отчетливый запах краски.
- Я вот до сих пор оклады делаю для иконок. Это Мария Египетская, вот Андрей Критский, - дедушке очень трудно говорить. Тихий голос постоянно срывается, и Никон подолгу молчит, собирая силы для нового ответа.
- Как здоровье ваше? - робко задаем первый вопрос.
- Ноги болят, позвоночник - сгорбило всего, а так ничего: Михаил (прихожанин местной церкви, помогает Никону по хозяйству. Авт.) каждое утро давление меряет и таблетки дает, - с трудом выговаривает старец и долго смотрит прямо на меня внимательным умным взглядом добрых нежно-голубых глаз. - Баня у меня есть и огород. Картошку садим, свеклу, капусту, морковь. Все Михаил делает, я больше руковожу уж теперь.
Сухонький, маленький старичок сидит на стульчике. В доме тепло, но пожилые люди мерзнут - на монахе куртка, на ногах у него валенки. За долгую жизнь - а родился Никон в 1912 году - он пережил многое, но подробного рассказа, увы, никто уже не услышит. Дедушка говорит очень кратко - то, что кажется ему самым важным. Мы слушаем и поражаемся ясности его ума.

Родом Никон (его мирское имя Николай Андреевич Букирев) из деревушки Усть-Мечка, что неподалеку от Кунгура. Детство маленького Коли пришлось на трудные для России времена - революция, раскулачивание, коллективизация. Хозяйство в семье было большое - лошади, коровы, овцы… Сами сеяли хлеб - только успевай поворачиваться. Но началось раскулачивание, и все забрали, после чего семья Николая была вынуждена переехать в другую деревню. Когда началась война, Николая призвали на фронт - прямо с машзавода.
- Я минометчиком был, вышло так, что воевал снарядами, которые на заводе сам и делал, - говорит отец Никон. - Там спину и надорвал (миномет весил около 30 кг, и носили его на себе. - Ред.).
- А где воевали?
- Я тебе сейчас все покажу, - монах достает старенький военный билет, надевает очки с железной проволокой вместо дужек, а потом передумывает: смотри сама.
Я листаю почти истлевшие страницы: благодарность от Сталина за участие в боях в городе Дно, в форсировании реки Великая. Дальше - освобождение Прибалтики, Польши. Рядовой Николай Букирев дошел до Германии. Был ранен всего один раз.

- Дедушка, а расскажите: как к Богу пришли?
- Он был со мной с детства. И на фронте хранил - у меня молитвы всегда с собой были, - расчесывая длинную седую бороду, рассказывает Никон. - Ты прости меня: зубов не осталось, много не скажу.

После войны солдат вернулся в родной Кунгур, работал сапожником. Все эти годы ходил в церковь, а с 1956 года стал нести послушание пономаря в Всехсвятском храме в Кунгуре. На его плечах лежала вся хозяйственная работа.

- В храме нет ни одного уголка - от креста на куполе до фундамента, - которого бы не коснулась его рука, - рассказывает благочинный храмов Кунгурского округа протоиерей Олег Ширинкин. - Этого старичка уважают все, не влюбиться в него как в человека просто невозможно. Никто нигде не видел его выпившим, с папироской. Ни разу он не осквернил свои уста нецензурным словом. Верующие знают: даже если они сами не найдут время зайти в церковь, он обязательно помолится за каждого из них. Всю свою жизнь он прожил как истинный монах, но постригли его лишь в конце 90-х годов. И до сих пор он в строю. У него всегда были две дороги - в храм и обратно. Встает в 5 утра, совершает молитвенное правило и в 6 уже в церкви. Он очень немногословен, никогда я не слышал, чтобы он давал кому-то оценку, кого-то осуждал. Он говорил: да - да, нет - нет, остальное все от лукавого.

Источник:Комсомольская правда 17 марта 2013