ИСТОРИЯ И ГЕНЕАЛОГИЯ КУНГУРА
Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.
Опрос

КУНГУР ЭТО

"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_lcap13%"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_rcap 13% [ 28 ]
"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_lcap35%"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_rcap 35% [ 75 ]
"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_lcap10%"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_rcap 10% [ 21 ]
"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_lcap13%"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_rcap 13% [ 29 ]
"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_lcap7%"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_rcap 7% [ 16 ]
"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_lcap13%"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_rcap 13% [ 27 ]
"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_lcap9%"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ I_vote_rcap 9% [ 19 ]

Всего проголосовало : 215

Галерея


"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ Empty
Партнёры
Free counters!
Поделиться в сетях
Март 2024
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Календарь Календарь

Малый Гостиный двор 180х120
Читайте книгу "Кунгур.
Хроники старых домов"


"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ

Перейти вниз

"БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ Empty "БОЖЕСВЕНА" ТЁТЯ ПИЯ

Сообщение  Алина Дием 19.09.17 12:17

   Ну, хорошо-хорошо, я верю, что Бог есть. Но зачем он есть? Как он есть? Почему не помогает, если он всемилостив? Эти детские вопросы остались у меня на всю жизнь и мучают меня, шестидесятилетнюю, как когда-то в детстве. Я не нашла ответы на них.
   Гораздо проще у меня отношения с церковью. Церковь я люблю. Древность и красочность православия, тайны икон, запах ладана, роспись стен, купола изнутри, как небо, а снаружи уютные огородные луковки, деревенские ветхие церковки, часовенки – всё родное, не требует объяснений, всё само вошло в кровь и в душу, без всяких усилий.
   «Зачем есть Бог?» – спросила я у тёти Пии не вовремя. Она осторожно отхлёбывала горячий чай из глубокого блюдца, неловко и высоко держа руку на локте у самого краешка стола. Тётя Пия поперхнулась и расплескала чай на светлую, воскресно-церковную, кофту. Прокашлявшись, рассердилась на меня: «Батюшки, за столом всуе не поминай, чай ведь пьём...» Бабушка заступилась за меня: «А ты скажи – скажи, Пия, раз Галинка интересуется». Недовольно помолчав, тётя Пия сурово ответила: «Для порядка».
   «Как милиционер?» – выпалила я. Дед негромко засмеялся и тоже закашлял.
   «А ты всё газеты читашшш?! – тётя Пия обрушила артиллерию на младшего брата. – Нет чтоб разъяснить девчонке всё как след…» Тетя Пия умела не только по-уральски глотать гласные в окончании глаголов, но так тянула согласные звуки, что они превращались в особое средство выражения чувства:
   «читашшш» или «басссенька».
   «Бери, Пия, крыжовенного, – быстро перевела разговор бабушка, – вроде сахару мало ныне в ём, кислинкой отдаёт». Разговор плавно покатился по чайному пути.
   Я давно поняла, что бабушка с тётей Пией вместе в церковь не ходят. Когда тётя Пия приезжала к нам, то «перво дело – в церкву», куда и меня брала с собой, если не на всеношную. А уж после церквы «в город» или в «третий», купить что-нибудь по хозяйству. С бабушкой мы ходили в церковь очень редко, вот разве когда дядя Андрей Мозжерин умер, так заодно и на его могилку. На мои «церковные» вопросы ни дед, ни бабушка толком не отвечали, переводили разговор на другое, вот и ждала я тётю Пию для разъяснений.
   Тётя Пия от меня не отмахивалась и объясняла как могла. То про нашу икону рассказала, то про праздник Покрова божией матери, на который приезжала к нам из Байкино на попутке да чуть не замёрзла насмерть, несмотря на октябрь. Мороз ударил такой, что привезла молоко на гостинец «кружком», то есть застывшим, как лёд. Бабушка растопила «кружок» в чугунке в печке, и получилось вкуснейшее топлёное молоко с толстой коричневой пенкой, которую мы честно делили на всех, так как пенку любили у нас все. Такие «кружки» молока продавали зимой и на кунгурском рынке, дед иногда приносил их нам в мешке по нескольку штук сразу. Они так в мешке и хранились в холодном чулане по много дней. А из Байкина лучшего гостинца и не надо зимой, чем молочные «кружки». Мне нравилось, как бабушка называла топлёное молоко томлёным. Молоко томилось у неё в печке подолгу и получалось розовое, сейчас я бы сказала – бежевое, но мы с бабушкой тогда не знали этого слова, так подходящего к томлёному молоку.
   Один раз мы с тётей Пией попали на венчание. Для меня тот обряд был, как ожившая сказка: невеста в длинном розовом платье с белой кружевной фатой, золотые тяжёлые венцы над головой жениха и невесты высоко и устало держали кум с кумой, как объясняла шёпотом тётя Пия. Торжественный отец Борис, как молодой бог, мановением рук освящал двух счастливцев. Я стояла очарованная и в тот день даже ни о чём не спрашивала: и так было ясно, что лучше венчания ничего на свете нет.
   Бабушка нашим с тётей Пией походам в церковь не препятствовала, а по возвращении даже увлечённо расспрашивала о новостях. Тётя Пия, живя в деревне за тридцать километров от Кунгура, как-то умудрялась узнавать самое интересное из приходской жизни кунгурской Всехсвятской церкви: кто венчался, кто умер, какая семья у отца Бориса или чем болел ползимы дьякон. Бабушка, живя в Кунгуре, все новости узнавала от тёти Пии.
   За глаза бабушка называла тётю Пию «божесвеной». А тётя Пия в ответ нашу бабушку называла «полукумуниской». За глаза, конечно. Об этом мне, уже взрослой, позже говорили, смеясь, и мама, и тётя Дуся.
   В доме тихо. Дед в своей комнате шелестит газетами за большим столом.
   Бабушка на кухне у окошка читает толстенную книгу про войну. Я в тоненьких домашних валенках сижу в своей комнате и рисую рыб. В кухне громко тикают настенные тёмные часы. В моё окно льётся розовый свет морозного заката, и я решаю, что рыба будет розовой. «Твоя божесвена, поди, на Введенье не доберётся, мороз встал», – не поворачиваясь от книги, говорит бабушка за спину, в комнату деда. Оттуда только шелест, вздохи, согласное молчанье.
   На голос бабушки Бусик спрыгивает с печки, идёт к ней потереться о тёплые ноги в валенках, а повезёт, так выпросить сметанку. Время кошачьего ужина. Моя розовая рыба обзаводится кудрявым хвостом сиреневого цвета, и я верю, что тётя Пия всё-таки доберётся к нам.
   Расхождения у тёти Пии с бабушкой были только по религиозной теме, а так они всю жизнь прожили дружно и были сердечно привязаны друг к другу, ведь столько бед и несчастий пережили вместе. Если тётя Пия вдруг не приезжала в назначенное воскресенье, бабушка начинала волноваться и трястись за неё. Она отправляла деда к церкви или к берёзовскому тракту, чтобы встретить кого-нибудь из своих деревенских и узнать, что случилось с Пией. «Видать, заболела Пия», – тревожилась бабушка и начинала собирать узелок: таблетки пирамидона, куски сахарной головки, конфеты-подушечки, какие-то сухие травки в газетной бумажке. «Иди к тракту, передай Пие», – она совала узелок деду и отправляла его. Телефона в Байкино никогда не было. А есть ли сейчас мобильная связь?
   Из лекарств бабушка свято верила в лечебную силу пирамидона – от всех болезней и в настойку брома – от нервов. Другим лекарствам не доверяла, обходилась травяными настоями да чаями.
   Тётя Пия с бабушкой разошлись во мнении о божественном провидении ещё в двадцатые годы, когда обе потеряли единственных сыночков.
   Насте шёл тридцатый год, а её сыну Васеньке пятый, когда он внезапно, после скоротечной дифтерии, умер у неё на руках. Единственный сыночек, «ровно ангел сошёл с иконы», говорили про него в деревне, так мальчик был красив и ласков. Настя не смирилась с потерей, сочтя непростительной даже Богу смерть Васеньки. Ожесточилась её душа, и не заметила, как в тоске и слезах проходила новая беременность: вскоре родилась плаксивая, хилая Дуся, не смогшая заменить память о единственном сыночке Васеньке.
   Пия в тот же несчастный год потеряла своего единственного позднего ребёнка – крошечного сыночка. А было Пие уже под сорок лет, так что о других детях и мечтать не приходилось. Пия – это имя домашнее, уменьшительное от Евлампии. Пия была старше брата Михаила и его жены Насти на десять лет. В детстве росла любимой дочерью у Ковшевниковых, но уж больно некрасивой: долговяза, худа, неуклюжа, косолапила да шаркала, а уж про лицо и говорить нечего – огромный тяжёлый нос свисал картошкой, как в особо урожайный год. Маленькие светлые глазёнки под скошенными белобрысыми бровями, оттопыренные уши, тонкогубый ротик, жидкие волосёшки – и одного из этих «украшений» хватило бы для девчачьих горестей, а у Пии они были все налицо. Заслуга добрых религиозных родителей, что не дали озлобиться некрасивой дочери, а поддержали её душевно, вырастили доброй, смиренной, богобоязненной под уговоры «на всё воля Божья».
   Просидела добрая Пия в старых девах до тридцати с лишком годков, пока молодой, худющий, как скелет, Николай Булатов не решился взять её в жены.
   «С голоду», – говорили в Байкине. Вошёл худой парнишка в дом, отъелся, согрелся да и сына родил, несмотря что много моложе жены. Пия от счастья расцвела: наплевать на красоту, теперь у неё сыночек растет. Сначала молодые жили в доме у Ковшевниковых, а потом Николай с их помощью построил в нижнем Байкине у выгона собственный домик. Маленькая изба, зато своя.
   Но счастье было недолгим. Единственный сыночек помер от проклятой глотошной, задохся. Общее горе еще более сблизило Настю и Пию. Только горевали по-разному: Пия в слезах и молитвах, то и дело ходила в Предтеченскую церковь да на могилку в Тазовское. Настя погрузилась в молчание да в работу, в церковь ни ногой, обиделась на Бога, и слова «на всё Божья воля» её не утешали. Пия уговаривала Настю, что Васенька ангелом был на земле, а теперь стал небесным ангелом навсегда. Настя угрюмо смотрела на Пию и в сотый раз повторяла: «За что?» Чтобы не возбуждать в Насте вспышку богохульства, Пия отвечала «така планида», и казалось в этот момент, что её толстый нос перевешивал всю голову книзу. Тётя Пия всегда склоняла голову перед «планидой», а Настя, хотя и не спорила ни с Пией, ни с «планидой», упорно молчала на уговоры почаще ходить в церковь.
   Все дочери Насти всегда называли Пию тётей Пией, как и положено. Но и наше поколение звало её также тётей Пией, а не бабушкой Пией. Вероятно, потому, что у наших матерей тётя Пия с языка не сходила, её все любили за мягкий характер. Тётя Пия слыла в нашей семье мудрой, умела сглаживать острые углы, говорила тихим и улыбчивым голосом, никогда ни на кого не сердилась. Божественная тётя Пия! В старости она раздобрела, потяжелела, носила широченные и длинные юбки – исподнюю, потом «лёгоньку» и сверху – тёплую. Может, и четвёртая юбка была, настолько пышной она садилась у нас на лавку в кухне, занимая её всю, даже дедово место, и дед стоял у косяка, ласково поглядывая на сестрицу. Кофты и платки у тёти Пии были всегда чистыми, отутюженными и вкусно пахли хлебом. Мне нравилось, когда тётя Пия меня обнимала, тискала, целовала в волосы, приговаривая «сиротинка ты моя сладенька» и «така деффка бассенька у нас растёт». Божественная тётя Пия приносила праздник в наш дом.
   Я полюбила с детства избу тёти Пии и дяди Коли Булатовых в Байкине.
   Типичная русская небольшая изба в два окошечка на улицу, с полностью крытым двором, а в нём дровяник, хлев с двумя-тремя козами, а наверху над ними душистый сеновал. Всё содержалось в необыкновенной чистоте. Дядя Коля ходил за козами, как за девочками, прибирал за ними с совочком их кругленькие катышки да прихорашивал своих послушных красавиц, у него для коз даже расчёска была. А в сенях и избе пол был необыкновенный – белый. Не крашенный масляной краской, как у нас в Кунгуре, а натуральный, из половиц, натёртых дресвой. «Дресьва» – так говорила это слово тётя Пия – это такой крупный песок, с которым моют пол добела, ползая на коленках часами. Стены и потолок в избе были неоштукатуренные, тоже натуральные, светлые, гладенькие, приятного медового оттенка, пустые. В горнице – передней части избы – кроме божницы, лавок вдоль стен да маленького столика между окнами, ничего больше не было. Даже половики тётя Пия не любила, только белый пол.
   В запечной части избы небольшой стол в углу, две коротенькие лавки и чайный шкафчик с самоваром. Сбоку печи неширокая кровать. В чулане ларь для муки-крупчатки, сундуки с одеждой и вешалки для тулупов. В сенях бочки и бочоночки для солений, вёдра с водой, резное коромысло. Все в идеальной чистоте и порядке, какой бывает у стариков, проведших жизнь без детей и внуков. А какой хлеб умела выпекать тётя Пия! Вкуснее её хлеба я в жизни не ела. А ухваты какие у неё были красивые, с резными ручками и выгнутыми рогами! А узорные деревянные лопаты хлеб таскать из печи! Загляденье, а не изба у Булатовых в Байкине. Вот только красивых наличников, как на наших окнах в Кунгуре, у них не было.
   Но лучше всего – тепло хозяев, их ласковое внимание. У нас с мамой хранилось много лет письмо тёти Пии, когда ей было уже за 80 лет. Летом, когда мы гостили у них в Байкино несколько дней, попрощавшись, мы ушли в Заборье к тракту, а она забыла гостинцы для нас на окне. Вот отрывочек из письма тёти Пии с сохранением, конечно, её орфографии:
   «72 года. 29 февраля. Письмо Зое и Гале сродины от тети Ланпии. Шлю горячий привет Зое и Гале и извещаю что я получила вашу открытку, большое спасибо. Я к новому году получила открытки от вас от Саши и Фисы и Дуси, только не получила от одной Вали. А теперь извещу как мы живем мы живем все постарому мало мало ходим коз держим все 3 козы, здоровы кое как...извините меня что я забыла вам отдать 3 иичка Киины колда вас проводила пришла домой и увидела их наокне хотела завами бежать но не могу хотела кричять да тоже не могу веть я ище хотела вам положить десяток все забыла вот какая паметь и хотела наклась капусты влитрову банку. Если бы неболела нога то наверно бы я пошла завами догонят а немогла итти...летом было неколда боле месяца сенокосили да кос часто пасьли...»
   За простыми словами тёти Пии скрыто столько душевного тепла, заботы о нас, трепетной привязанности к родным. Я, как и мама, продолжаю хранить в альбоме со старыми фотографиями письмо тёти Пии на желтом листочке из школьной тетради, с прямыми детскими буквами, со старинной буквой Ф – кружочек, а в нем волнистая линия, как в дореволюционных прописях.
   К старости Булатовы выровнялись, словно тётя Пия похорошела, смотрелись старичками-ровней. Дядя Коля тщательно заботился о витаминах: круглый год пил чай с лимоном. Заготовки нарезанных на кусочки лимонов в сахаре в тёмных толстых бутылках очаковских времён стояли в чулане рядами.
   Но годы брали своё, дядя Коля начал гнуться к земле и скоро ходил уже буквой Г. И всё равно не жаловался на болячки и жизнь, а тихо радовался каждому дню. Какой-то ясный свет исходил от этой пары. Рядом с ними отдыхали душой все, кто к ним приезжал. Из-за них я любила деревню. Самые счастливые деревенские дни моей жизни – в Байкине.
   Именно в их избе я в шестнадцать лет, когда мы с мамой приезжали на свадьбу Гены Голышева, впервые прочитала Евангелия. Читала несколько летних дней и светлых вечеров, читала легко, без напряжения, с ходу понимая церковнославянский, как будто с детства на нём говорила. Тётя Пия даже подивилась, заставила меня вслух прочитать целую главу, а потом всё качала головой да приговаривала, что мне надо по покойникам читать, больно складно и понятно выходит. Глядишь, и зарабатывать буду, если останусь на жительство в Байкине, где полно старушек одной ногой в могиле. Посмеялись.
   Тётя Пия умерла первой. Дядя Коля один жить долго не смог. Приехала его племянница Булатова, продала быстренько избу и увезла его в город Ростов-на-Дону в квартиру на верхнем этаже. Бедный дядя Коля чуть не умер от такой жизни, горевал да плакал о Байкине. Выпросил разрешения у нашей добрейшей тёти Дуси и славного дяди Володи Голышевых приехать жить к ним в Берёзовку, в их дом на берегу Шаквы. Вид из окон дома был широкий, вольный, родной. К тому же у хуторского дома дядя Володя развернул приличное хозяйство – клетки с кроликами. Дядя Коля полюбил этих пушистых животинок с первого дня. Целыми днями старик топтался у клеток, помогал как мог, несмотря на свои под-девяноста.
   Вернулся дядя Коля в родные края и прожил, счастливый, у Голышевых до самой смерти своей в девяносто три года. Умирая, сполз на крашеный пол и вытянулся, выпрямляя сгорбленную спину почти до нормы. Верно, чтоб в гроб без хлопот уложили. А сам всё руками половицы гладил, вспоминая свои байкинские – особенные, светлые, почти белые, пахнущие свежестью, дресвой, натёртые руками любимой своей жены Пии.
   Царствие небесное светлым душам наших добрых тётушек и дядюшек.
Алина Дием
Алина Дием
Русская поэтесса
Русская поэтесса

Сообщения : 91
Очки : 200
Репутация : 1
Дата регистрации : 2017-08-28
Возраст : 69
Откуда : из Пермского края

Вернуться к началу Перейти вниз

Вернуться к началу

- Похожие темы

 
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения