ИСТОРИЯ И ГЕНЕАЛОГИЯ КУНГУРА
Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.
Опрос

КУНГУР ЭТО

МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_lcap13%МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_rcap 13% [ 28 ]
МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_lcap35%МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_rcap 35% [ 75 ]
МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_lcap10%МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_rcap 10% [ 21 ]
МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_lcap13%МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_rcap 13% [ 29 ]
МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_lcap7%МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_rcap 7% [ 16 ]
МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_lcap13%МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_rcap 13% [ 27 ]
МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_lcap9%МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ I_vote_rcap 9% [ 19 ]

Всего проголосовало : 215

Галерея


МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ Empty
Партнёры
Free counters!
Поделиться в сетях
Март 2024
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Календарь Календарь

Малый Гостиный двор 180х120
Читайте книгу "Кунгур.
Хроники старых домов"


МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Перейти вниз

МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ Empty МИХАИЛ КОВШЕВНИКОВ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Сообщение  Алина Дием 29.08.17 15:59


   В нашей семье сохранилась фотография времён Первой мировой войны. На ней наш дед – двадцатилетний Михаил Ковшевников в военной форме cидит рядом с другом-однополчанином. Фотография сделана до отправки на фронт. Оба рядовые. Нам известно также, что наш дед был ранен в 1916 году осколочным ранением в голову. Каких-либо документов той поры, кроме фотографии, не сохранилось.
   Я задалась вопросом, а где мог служить мой дед Михаил Ковшевников, 12 февраля 1895 года рождения, крестьянин Кунгурского уезда? Где воевали кунгурцы в Первую мировую?
   На момент начала Первой мировой войны (август 1914 года) в России действовал Устав о Воинской Повинности как часть Свода Законов Российской империи (Том IV Книга I издания 1897 года) с дополнениями по состоянию на 1 апреля 1913 года. По военному законодательству Российской империи того времени Михаил Ковшевников должен быть призван в армию в 20 лет, то есть в 1916 году. Но если бы войны не было, его бы не призвали вообще, потому что он был единственным сыном. Но законы военного времени изменили положение, и Михаил Ковшевников был призван в мае 1915 года.

   Из книги Головина H. H. «Россия в Первой мировой войне»:
   Класс 1915 г. был призван 15/28 января 1915 г. (возраст 21 год) и дал 673 335 человек (Собрание узаконений, ст. 3529). Класс 1916 г. был призван 15/28 мая 1915 г. (возраст 20 лет) и дал 632 000 (Собрание узаконений, ст. 754). Класс 1917 г. был призван 7/20 августа 1915 г. (возраст 19 лет) и дал 932 022 (Собрание узаконений, ст. 1597). Класс 1918 г. был призван 15/28 мая 1916 г. (возраст 19 лет) и дал 908 000 (Отчёт военного министра за 1916 г.).
   Итак, Михаил Ковшевников был призван в мае 1915 года. Первые три-четыре месяца новобранцы служили в запасных полках, где проходили обучение.
   Какие воинские части в то время находились в Пермской губернии? Куда шли служить новобранцы-кунгурцы?
   С 1910 года в Перми был расквартирован 194-й пехотный Троице-Сергиевский полк. «Полк был расквартирован следующим образом: штаб полка, первый, третий батальоны, 13, 14, 15 роты четвёртого батальона, нестроевая рота, команды пулемётная, связи, разведчиков в г. Перми; второй батальон в г. Кунгуре; 16 рота в г. Глазове. В случае мобилизации полк служил базой для формирования 334-го пехотного Ирбитского полка, 107-го пехотного запасного батальона и этапной полуроты», – утверждает пермский историк-краевед Лев Ощепков. Он говорит, что в Перми «батальонный двор находился там, где у нас сейчас гипермаркет «Семья», там же находилась полковая церковь деревянная, к сожалению, она не сохранилась, её ещё в 1926 году разобрали. Кроме того, можно также к истории полка отнести и площадь перед кафедральным собором Спасо-Преображенским, там проводились парады, они несколько раз в году проводились, по крупным государственным праздникам, в том числе, когда отмечали столетие войны 1812 года, 300 лет дома Романовых. Именно там проходили последние парады частей, которые уходили на фронт. 194-й Троицко-Сергиевский полк последний раз построился и прошёл на Пермь 2, где грузился в эшелоны. Там же потом уходил полк, который является наследником Троицко-Сергиевского, – это Ирбитский 334-й пехотный полк, он был развёрнут на его базе».
   В 1914–1917 гг. в Перми были размещены части 17-й запасной бригады: 107, 123 и 162 пехотные запасные полки. «Войска располагались как в казармах частей, квартировавших в Перми в мирное время, так и в помещениях, выделенных городской управой на время войны. В частности, для нужд военного ведомства были выделены здания Александровской женской гимназии и ночлежного дома купца Мешкова», – свидетельствует Лев Ощепков, научный сотрудник отдела истории Пермского краеведческого музея.
   В поисках материала по теме «Кунгуряки в Первой мировой войне» я также нашла небольшую, но крайне интересную публикацию:
   Лобанов Д.А. Повседневная жизнь солдат тыловых гарнизонов в 1914–1917 гг. Есть фото из личной коллекции автора: Казармы 194-го пехотного Троицко-Сергиевского полка в Перми. Во время войны в них размещался 107-й пехотный запасной полк. В статье автор воссоздаёт картину быта нижних чинов запасных полков на примере Пермского гарнизона, основываясь на воспоминаниях офицеров и солдат: Иванов В. Н. «... Минуты роковые». Повествование о времени и о себе // Дальний Восток. 1993. № 10; ГАПО. Ф. р-790. Оп. 12. Д. 2; Щипицин Н. Г. Автобиографический очерк; Ф. р-1693. Оп. 1. Д. 33, 34; Деськов И. Н. Воспоминания.

   Привожу выдержки из статьи Д.А. Лобанова:
   «Солдаты в казармах спали на деревянных нарах, количество ярусов которых зависело от высоты помещения и колебалось от трёх до пяти. Матрацем служили соломенные маты, которые плели новобранцы сами, сразу по прибытии в часть, каждый для себя. Роль подушки играл вещевой мешок, одеяла – шинель. Постельное бельё не выдавалось. Нары чистотой не отличались и кишели насекомыми. Поскольку ночью из спального помещения никого не выпускали, то для отправления естественных надобностей рядом с нарами ставили деревянную бочку – “парашу”, с двумя прибитыми кольцами–“ушами”. Утром дневальные, продев в “уши” палку, выносили “парашу” из казармы. В несколько лучших условиях находились унтер-офицеры постоянного состава, которые жили в отдельных помещениях.
 
   Питались солдаты в спальных помещениях. Дневальные приносили пищу в тазах, из расчёта один таз на десять человек, и ставили на нижний ярус нар, где и происходил приём пищи. Сюда же приносили пищу и для унтер-офицеров, но в отдельной посуде. Ритуал чтения молитвы не соблюдался. Нормы довольствия оставались как в мирное время, но качество пищи заметно ухудшилось.
   По прибытии в часть новобранцы довольно долго, до одного месяца, продолжали ходить в своей одежде. В комплект обмундирования нижних чинов запасных полков входили покроенные из «японского сукна» защитного цвета фуражка, рубаха и шаровары (с 1915 г. получили распространение рубахи и шаровары из молескина, подбитые бумазеей). Поясные ремни с бляхами встречались крайне редко, чаще всего у унтеров постоянного состава, солдаты же носили, в основном, затяжные ремни. Зимой солдаты были одеты в шинели с пристяжными погонами из шинельного сукна, без клапанов и пуговиц по борту, и папахи серого искусственного барашка. Судя по сохранившимся фотографиям, нижние чины всех расквартированных в Перми полков были одеты добротно и единообразно. Шифровки на погонах носились крайне редко. Унтер-офицеры постоянного состава перешивали обмундирование по фигуре, всегда носили шифровки на погонах, правда, иногда “забывая” нанести на погоны положенные запасным батальонам литеры “З.Б.”. Кроме того, унтера постоянного состава, в отличие от унтеров и ефрейторов переменного состава, носили на защитных погонах белые лычки. “Переменники” же носили лычки уставного, оранжевого цвета, а некоторые, уже побывавшие на фронте, рисовали их химическим карандашом.
   Снаряжение – фляги, котелки, патронташи, палатки и шанцевый инструмент – выдавались солдатам только перед выходом в лагерь или отправлением на фронт. Боевые винтовки выдавались тоже только перед отправлением на фронт, постоянно солдаты запасных полков были вооружены учебными винтовками, винтовками устаревших систем (Бердана № 1, № 2, Гра, Карле, Крнка) или даже деревянными макетами.
   Все свободное от занятий и службы время солдаты проводили в казарме, т. к. право увольняться со двора имели только унтер-офицеры постоянного состава. Основным развлечением солдат были карты и хоровое пение».

   Вот в таких условиях готовился к войне наш дед Михаил Ковшевников из Кунгурского уезда – крестьянский сын 20 лет от роду, православный, женат.
   Ему удалось сфотографироваться перед отправкой на фронт и передать 2 фотографии в родную деревню Байкино. Эти фотографии мы бережно храним в нашей семье уже сто лет.
   После обучения солдаты отправлялись маршевыми ротами по назначению на фронты на пополнение кадровых полков.
   Солдаты-уроженцы Пермской губернии составляли большинство в следующих пехотных полках: Троицко-Сергиевском, Оровайском, Ирбитском, Анапском, 23 и 25 Кавказских стрелковых полках, 49 и 84 артиллерийских бригадах.
   334-й пехотный Ирбитский полк 2-й очереди был развёрнут в Перми с 16 августа 1914 года при мобилизации из кадра 194-го пехотного Троице-Сергиевского полка, и командиром назначен полковник Никитников Анатолий Михайлович, ранее бывший полковником 194-го Троицкого полка.
   Ирбитский и Анапский пехотные полки входили в 84-ю пехотную дивизию, которая была сформирована в июле 1914 года из кадра 49-й пехотной дивизии и вошла в состав 6-й армии Петербургского военного округа.
   Вот цитата из книги Антона Керсновского «История Русской армии»:
   «… 84-я пехотная дивизия генерала Герцыка очень бойко работала осенью 1914 года в Польше, а затем, переброшенная в Литву, считалась храброй дивизией и у нас, и у противника. В сентябре 1916 года она доблестно дралась в Галиции, где выделился особенно 333-й пехотный Глазовский полк. В бою 10 сентября 1916 года у Майкова Гая глазовцы взяли лихим ударом 60 офицеров, 1600 нижних чинов и 3 миномёта».
   Состав дивизии: 1-я бригада – 333-й Глазовский пехотный полк, 334-й Ирбитский пехотный полк, 2-я бригада – 335-й Анапский пехотный полк, 336-й Челябинский пехотный полк, 84-я артиллерийская бригада.
   Война шла уже год.
   К осени 1915 года в 84-ю дивизию в 334-й Ирбитский пехотный полк должен был добраться с маршевой ротой Михаил Ковшевников, призванный в мае 1915 и прошедший обучение в Перми в 107-м пехотном запасном полку. Кунгурцы, как и другие новобранцы Пермской губернии, должны были пополнить 334-й Ирбитский пехотный полк.
   В интернете я нашла великолепную документальную повесть «У Сморгони под знаком Святого Георгия», её автор – современный офицер, белорусский историк Владимир Лигута. Сморгонь – городок в Белоруссии. Он пишет:
   «С октября 1915-го года боевую службу на сморгонских позициях несли Сводная пограничная дивизия и 64-я пехотная дивизия, штабом которой умело руководил полковник М. Дроздовский, будущий известный генерал «Белого движения». Участок от железной дороги до деревни Цари занимала 84-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта В. Козлова».
   Итак, нашлись следы расположения нашей дивизии, а следовательно, Ирбитского полка на октябрь 1915 года.
   Офицер-историк Владимир Лигута, тщательно изучивший все стороны армейских будней и боёв в районе родной Белоруссии в Первую мировую войну, так пишет о том, с чем встретились молодые солдаты пополнения в октябре 1915 года возле города Сморгонь:
   «Местность за городом была буквально напичкана воинскими частями и артиллерией всех калибров. Всё тщательно укрыто и замаскировано от немецких наблюдателей с самолётов и привязных аэростатов. Коновязи с лошадьми спрятаны в лесных чащах. Пехота сидит в глубоких узких окопах, ограждённая кольями проволочных заграждений. Вся земля изрезана замаскированными ходами сообщения, извилистыми и ломаными.
   Ночью всё вокруг преображалось. На дорогах появлялись пехотные колонны, ехали кухни, обозные и санитарные повозки, передвигались артиллерийские батареи…
   Ходы сообщения восточнее Сморгони тянулись в тыл на 3–5 километров. Они были похожи на углублённые на три метра в землю пешеходные улицы шириной от трёх до пяти метров, замаскированные сверху от германской авиации и аэростатов наблюдения.
   ... разворачивались дополнительные лечебные учреждения – перевязочные пункты, лазареты и военно-санитарные транспорты. Пути следования легкораненых оборудовали питательно-врачебными пунктами.
   Восточнее, к Молодечно, были развёрнуты артиллерийские склады и ремонтные мастерские, полевые аэродромы и станции выгрузки, обозные батальоны, почтово-телеграфные отделения и полевые почтовые конторы.
   Тысячи километров телефонных и телеграфных проводных линий связали сморгонские позиции со штабами корпусов, армий, со Ставкой Главнокомандующего в Могилёве, с Петроградом и Москвой. В деревнях и местечках появились тыловые транспорты, войсковые аптеки и магазины, хлебопекарни и конюшни конского запаса. Около 100 резервных гуртов скота Минского Военного Округа обеспечивали фронтовиков мясом.
   Солдатский паек – провиантское, приварочное и чайное довольствие – составлял тогда в день 3 фунта (1228 гр.) ржаного хлеба и 2 фунта (819 гр.) сухарей, 1 фунт (410 гр.) мяса, 76,6 гр. сахара, 42 гр. жиров – масла, сала, 102 гр. крупы, 85 гр. гороха, риса, фасоли или чечевицы, 255 гр. свежих и 17 гр. сушёных овощей, табак и мыло. Горячий чай или квас круглосуточно, горячая пища два раза в день. В дни религиозных праздников – куличи, пряники, конфеты.
   Военная зима 1915–1916 годов выдалась как никогда ранняя, очень морозная и снежная – сугробы местами достигали роста человека.
   Противники с обеих сторон фронта продолжали укреплять занятые позиции – устанавливали дополнительные препятствия, закладывали фугасы.
   Русским сапёрам удалось заминировать проволочные заграждения по льду озера Вишнево, разделявшего немецкие и русские позиции.
   Солдатам выдали противохимические комплекты защиты Н. Зелинского (очки, марлевая маска, два флакона с жидкостью для смачивания).
   В противоположность нормальному порядку вещей, в окопах работали ночью, а спали днём (в каждой роте для инженерных работ имелось 80 лопат и 20 топоров). С рассветом грели чай. Поднимались дымки и над немецкой линией. Солдаты говорили: «Герман свою каву варит». Затем в блиндажах звучала долгожданная команда «Накройсь» (современная «Отбой»), и все, за исключением часовых, дежурных взводов и дежурных пулемётчиков, заваливались спать до 10–11 утра. Самое удобное время для внезапной атаки. За противником наблюдали в перископы, которые часто простреливались или разбивались в щепки. Немецкие пули и снаряды несли смерть. Обычные потери на роту – 3–4 человека убитых и раненых в день».

   Владимир Лигута – военный историк, тщательно изучивший материал о боевых действиях на родной ему белорусской земле, – пишет не только о Русской армии, но и о немецкой:
   «Позиции противника, 10-й немецкой армии, по всему фронту были сильно укреплены. За Сморгонью они состояли из четырёх полос, почти до Ошмян, на расстоянии между ними от 3 до 5 километров. Каждая полоса включала в себя не менее трёх линий окопов и траншей в 150–300 шагах одна от другой.
   Все окопы полного профиля, выше роста человека. Тяжёлые бетонные доты и блиндажи, «лисьи норы», пулемётные площадки и гнёзда для миномётов связывала с тылом система многочисленных ходов сообщения. Железобетонные укрытия были устроены с комфортом – всюду проведено электричество... устроены водопроводы от насосов, установленных в колодцы, к умывальникам и водоразборным кранам, стены и потолки покрыты гладким и волнистым железом, толем, брезентом, оштукатурены, окрашены, иногда оклеены обоями; полы дощатые или глинобитные. В окна вставлены стёкла с внутренней железной сеткой, предохраняющей от разлётов осколков. В комнатах мебель – нары с проволочными упругими сетками, полки, столы и табуреты. Для предохранения от газов окна и двери прикрывались матрацами из клеёнки, набитыми ватой и стружками. Каждая укреплённая полоса немецких позиций была защищена проволочным заграждением из 10–15 рядов кольев. Первый ряд в 50–60-ти шагах от окопов, последний – вблизи самого бруствера. Впереди некоторых заграждений выдвинуты окопы для полевых караулов, соединённые ходами сообщений с главной линией. Лощины и рвы везде завалены срубленными деревьями и опутаны колючей проволокой.
   В окопах – немецкий порядок: стенки аккуратно обшиты досками, жердями, оплетены лозой и укреплены дёрном; по дну уложены мостки из досок или связанные проволокой деревянные плашки. Под мостками – сточные канавки для отвода воды в дренажные выпускные трубы или поглощательные колодцы. Везде стрелки-указатели и надписи-обозначения. От центральных телефонных станций повсюду проложены телефонные провода связи. Ходы сообщения местами преграждены дверями из колючей проволоки…»

   Война принимала позиционный, затяжной характер. Но весной военная активность возрастает. Вот как об этом пишет В. Лигута:
   «18–29-го марта 1916-го года, в 25-ти километрах севернее Сморгони, у Вишнево и Нарочи, наступала II-я армия. Помогали союзникам, сражавшимся во Франции, у Вердена. Восемнадцать русских дивизий упорно пытались прорвать фронт.
   Немцы отбили наступление. Были большие потери – 1018 русских офицеров, 77427 унтер-офицеров и солдат были убиты и ранены… Положение немцев во время русских атак было критическим, и они с трудом их отражали, потеряв около 20000 человек».
   «... 16-го апреля 1916 немцы вновь начали у Сморгони газовые атаки. Большие потери понесла 84-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта В. Козлова из 26-го армейского корпуса – южнее, у Свиридович, почти полностью были отравлены солдаты 9-й роты прапорщика В. Абрамова из 334-го пехотного Ирбитского полка».
   «Российские военные заводы увеличили выпуск артиллерийских орудий в 10 раз, снарядов – в 20 раз, винтовок – в 11 раз (3,3 млн в год), пулеметов – до 28 тысяч в год... В полках появились команды бомбомётов, миномётов и противогазовой обороны, а также новые пулемётные команды пулемётов Кольта и Льюиса.
   Боевой дух офицеров и солдат был высокий.
   10-я русская армия у Сморгони-Крево готовилась наступать.
   3 июля 1916-го года Западный фронт русской армии начал наступление. Одиннадцать дивизий наносили главный удар на барановичском направлении. Вскоре атаки русских войск в районе Барановичей были прекращены. Ожидаемых результатов достигнуть не удалось. Потери 4-й русской армии за девять дней боёв составили около 80000 убитыми, ранеными и пленными».

   Михаил Ковшевников получил осколочное ранение в голову.
   В самом конце 1916 года родные получили известие, что Михаил ранен и находится в госпитале. Вернулся Михаил домой только весной 1918 года, по демобилизации.
Алина Дием
Алина Дием
Русская поэтесса
Русская поэтесса

Сообщения : 91
Очки : 200
Репутация : 1
Дата регистрации : 2017-08-28
Возраст : 69
Откуда : из Пермского края

Вернуться к началу Перейти вниз

Вернуться к началу

- Похожие темы

 
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения